Чужестранка Книга 1 - Страница 87

— Понимаете, барышня, очень легко быть храбрым, когда сидишь в таверне за кружкой эля. Куда труднее приходится, ежели торчишь на карачках в мерзлом поле, а мушкетные пули свистят у тебя над головой и колючий вереск царапает задницу. Но еще труднее стоять лицом к лицу с твоим врагом, когда кровь твоя льется тебе на ноги.

— Вот бы не подумала, — сказала на это я, хотя было мне дурно и тошно.

Я опустила в воду обе руки, чтобы остудить запястья и приободриться.

— На той же неделе я снова съездил туда повидаться с капитаном Рэндоллом, — сказал Дугал таким тоном, словно его поступок нуждался в оправдании. — Мы с ним потолковали, и я даже предложил ему денежное возмещение…

— Я просто потрясена… — проговорила я, но опустила глаза под взглядом Дугала. — Нет, в самом деле. Это было великодушно с вашей стороны. Полагаю, Рэндолл отклонил ваше предложение?

— Да, отклонил. Не знаю почему; мне до сих пор не встречались английские офицеры, которым служебное рвение было дороже собственного кошелька, а ведь такой мундир, как у Рэндолла, обходится недешево.

— Возможно, у него есть иные источники дохода, — предположила я.

— Разумеется, есть, — согласился Дугал, — и все-таки… — Он помолчал, потом продолжил, но уже спокойнее: — Я опять приехал туда, когда Джейми снова должны были сечь, но никакой другой помощи я не мог оказать бедняге. На этот раз он был единственным заключенным, приговоренным к наказанию плетьми. Стражники сняли с него рубашку, прежде чем вывести его к столбу сразу после восхода солнца в холодное октябрьское утро. Мне было видно, что он весь исполосован, но он шел сам и не позволял стражникам дотрагиваться до себя. Он дрожал — и от холода и от волнения, на руках и на груди выступила гусиная кожа, но по лицу катился пот. Через несколько минут появился Рэндолл, плеть он держал под мышкой, и свинцовые наконечники позвякивали в такт его шагам. Он оглядел Джейми холодными глазами и велел главному сержанту повернуть его, чтобы осмотреть спину. — Дугал сморщился. — Вид был ужасный. Свежие рубцы только-только начали подживать и затягиваться черной коростой, а все между рубцами пожелтело. Одна мысль о том, что на эту жуть обрушится плеть, заставила меня побелеть. Рэндолл повернулся к сержанту и говорит: «Отличная работа, сержант Уилкс. Посмотрим, удастся ли мне сделать ее лучше». Соблюдая формальность, он велел позвать гарнизонного врача, чтобы тот официально подтвердил, что Джейми достаточно окреп и может вынести наказание. Вы видели, как кот играет с мышью? — обратился Дугал ко мне. — Вот так оно и выглядело. Рэндолл крутился вокруг парня, отпуская одно замечание за другим, и все до одного они были грустные. А Джейми стоял прямой, как дуб, не говоря ни слова, стоял и смотрел на столб, а не на Рэндолла. Я увидал, как он стиснул ладонями локти, чтобы унять дрожь, и Рэндолл тоже заметил это. Поджал губы, а потом и говорит: «Это ведь тот самый молодой человек, который неделю назад кричал, что не боится смерти. Разумеется, тому, кто не боится смерти, не страшны и несколько ударов плетью, не так ли?» И ткнул рукоятью плети Джейми в живот. Джейми прямо встретил взгляд Рэндолла и отвечает ему: «Нет, но я боюсь, что совсем окоченею, пока вы кончите разговоры разговаривать». — Дугал вздохнул. — Ну, это была речь смелая, но совершенно безрассудная. Когда с человека сдирают кожу, хорошего мало, но к тому же есть способы сделать такое как нельзя хуже — хлестнуть сбоку, чтобы плеть глубже врезалась, или ударить твердым наконечником по почкам. — Он покачал головой и добавил: — Такая мерзость! — Сдвинув брови, Дугал заговорил дальше медленно, тщательно выбирая слова: — У Рэндолла лицо было… я бы сказал, внимательное… и вроде бы светлое такое… так смотрит мужчина на девушку, которая ему нравится, если вам понятно, что я хочу сказать. Словно бы он собирался сделать с Джейми что-нибудь похуже, чем живьем содрать с него кожу. После пятнадцатого удара кровь полилась Джейми на ноги, а на лице у него пот мешался со слезами.

Я покачнулась и оперлась рукой о каменную ограду водоема.

— Ладно, — оборвал себя Дугал, обратив наконец внимание на мой вид, — больше я ничего не скажу, кроме того, что Джейми пережил это. Когда капрал развязал ему руки, он пошатнулся, но капрал и главный сержант поддержали его под руки и держали до тех пор, пока он не укрепился на ногах. Его всего трясло от боли и холода, но голову он держал высоко, и глаза у него сверкали — мне это было видно с расстояния в двадцать футов. Ему помогли сойти с помоста — он шел, оставляя кровавые следы, и все время смотрел на Рэндолла. Казалось, он только потому и держится на ногах, что глаз не сводит с капитана. У Рэндолла лицо было почти такое же бледное, как у Джейми, и он тоже не отводил глаз от парня, словно и его только это держало на ногах.

У самого Дугала глаза остановились, как будто он и сейчас видел перед собой ужасную сцену.

На маленькой прогалине стало очень тихо, только ветер еле слышно шелестел среди ветвей рябины. Я закрыла глаза и некоторое время прислушивалась к шелесту листьев.

— Зачем? — спросила я, не открывая глаз. — Зачем вы мне рассказали?

Когда я наконец открыла глаза, то встретила напряженно-внимательный взгляд Дугала. Я снова опустила руку в водоем и смочила прохладной водой виски.

— Я считал, что это может помочь вам понять характер, — ответил Дугал.

— Рэндолла? — Я рассмеялась коротким, невеселым смехом. — Благодарю вас, но я не нуждаюсь более в иллюстрациях к его характеру.

— Рэндолла, — подтвердил Дугал. — Но и Джейми, Мне вдруг стало как-то не по себе.