Чужестранка Книга 1 - Страница 141

141

— Раскаивался ли ты тогда?

— Я тогда сжал кулаки и посмотрел на него снизу вверх — он был высокий сухопарый парень лет, я думаю, двадцати, но мне-то он казался старым — и сказал: «Я вас не боюсь, и плакать вы меня не заставите, бейте как хотите!» — Джейми сделал глубокий вдох, потом выдохнул. — Это, конечно, было ошибкой говорить ему такое, пока он ещё держит в руке ремень.

— Можешь не продолжать, — сказала я. — Он ведь постарался доказать тебе, что ты ошибаешься?

— Вот именно, постарался, — кивнул Джейми, темный силуэт его головы вырисовывался на фоне покрытого облаками неба. Слово «постарался» он выговорил с мрачным удовлетворением.

— Он не добился своего?

Темная голова качнулась из стороны в сторону.

— Нет, не добился. Он не заставил меня заплакать. Зато заставил пожалеть, что я не промолчал.

Он умолк и повернулся лицом ко мне. В эту минуту в облаках появился просвет и лунный луч обвел позолотой контуры его щек и подбородка, как у одного из архангелов Донателло.

— Когда Дугал описывал тебе мой характер, он, возможно, упоминал, что я иногда бываю немного упрям?

Удлиненные глаза сверкнули — скорее как у Люцифера, чем как у архангела Михаила.

— Мягко сказано, — засмеялась я. — Насколько я помню, он говорил, что все Фрэзеры невероятно упорны, а ты самый упорный из всех. Впрочем, — добавила я суховато, — я сама наблюдала кое-что в этом роде.

Он улыбнулся и, прихватив покрепче поводья, стал обводить наших лошадей вокруг большой лужи.

— Мм-ф, ну, я не могу сказать, что Дугал не прав, — заговорил он, преодолев препятствие. — Но если я и упорствую, то совершенно честно. Мой отец был таким же, и время от времени мы с ним вступали в противоречие, преодолеть которое можно было, только применив силу. Тогда-то мне и приходилось перегибаться через перекладину забора.

Внезапно моя лошадь заржала и фыркнула; Джейми быстро протянул руку и ухватил ее под уздцы.

— Хуш! Успокойся… успокойся, животинка!

Его собственный конь, менее пугливый, только дернулся и мотнул головой.

— В чем дело? — Я ничего не видела, хотя пятна лунного света испещряли дорогу и поле. Впереди виднелся сосновый лесок, и лошади почему-то не склонны были к нему приближаться.

— Не знаю. Постой здесь и не шуми. Садись верхом на свою лошадь и подержи мою. Если я крикну тебе, отпускай поводья и скачи.

Голос у Джейми был негромкий и ровный, он успокаивал меня так же, как лошадей. Что-то бормотнув лошади и шлепнув ее ладонью по шее, чтобы подогнать поближе ко мне, он с кинжалом в руке нырнул в заросли вереска.

Я насторожила глаза и уши, стараясь распознать, что же все-таки беспокоит лошадей: они то и дело переступали с ноги на ногу, уши торчком, хвосты подергиваются от возбуждения. От облаков к этому времени остались лишь клочья, уносимые ветром; тонкие их нити порой прочерчивали лик сияющего полумесяца. Несмотря на то что было светло, я ничего не сумела разглядеть ни на дороге, ни в зловещей на вид роще.

Час был поздний, а дорога неподходящая для разбойников, если таковые вообще встречались в горной Шотландии: здесь не так много путников, на которых стоило бы устраивать засады.

Роща была темная, но не тихая. Сосны о чем-то перешептывались, миллионы иголок омывались ветром. Сосны — деревья очень древние и такие загадочные в темноте. Голосеменные растения, носители шишек, разбрасыватели крылатых семян, они куда старше и крепче, нежели дубы или осины с их мягкой листвой и ломкими ветвями. Подходящее обиталище для призраков и злых духов, о которых рассказывает Руперт.

Это только ты можешь довести себя до страха перед деревьями, пускай даже их много, ругала я себя. Но куда подевался Джейми, в конце-то концов?

Рука, коснувшаяся моего бедра, заставила меня вскрикнуть, точно перепуганная летучая мышь — тоненьким пискливым голоском, что было вполне объяснимо: горло у меня перехватило от страха. Даже узнав Джейми, я, в неудержимом и бесконтрольном гневе, порожденном безумным страхом, ударила его в грудь.

— Не подкрадывайся ко мне так!

— Тихо, — предостерег он. — Идем со мной.

Бесцеремонно стащил меня с седла, поставил на землю, быстро привязал лошадей — они тревожно заржали, когда он повлек меня за собой в высокую траву.

— Да что там такое? — прошипела я, на каждом шагу спотыкаясь о корни и камни.

— Потише. Не разговаривай. Смотри себе под ноги, ступай по моим следам и остановись, когда я до тебя дотронусь.

Медленно и более или менее тихо мы пробирались к сосновой роще. Под деревьями было темно, лишь немногие пятна света видны были на подстилке из опавших иголок. Даже Джейми не мог передвигаться совсем бесшумно, но шорох сухих игл под ногами терялся в шуме живых колючих ветвей над головой.

Ковер хвои неожиданно сменился массивным выступом гранита. Джейми пропустил меня вперед и показывал, куда ставить руки и ноги при подъеме на каменный склон. Наверху оказалась ровная небольшая площадка, достаточная, чтобы двоим улечься рядом. Джейми приблизил губы к моему уху:

— Тридцать футов спереди и справа от нас. На полянке. Ты их видишь?

Я их не только увидела, но и отлично услышала. Волки, небольшая стая, животных восемь или десять. Воя не было. Добыча лежала в тени, что-то темное, с торчащей вверх ногой, тощей и вздрагивающей оттого, что зубы теребили тушу. Порой было слышно глухое ворчание, порой тявкал детеныш, которого оттеснили от куска, пожираемого взрослым волком, — все это под звуки удовлетворенного чавканья и хруст костей.

Когда глаза мои привыкли к этой сцене, неровно освещаемой месяцем, я разглядела в тени под деревьями распростершиеся на земле косматые тела полностью насытившихся волков. Пятна серой шерсти виднелись там и сям, возле добычи все еще шла возня в поисках оставленного теми, кто наелся в числе первых, вкусного кусочка.

141